Мои мысли предательски нагоняют меня и вытягивают из темных углов подсознания новые лотерейные билеты, по которым я должна сыграть, поставив на кон свои минуты и секунды, которые уходят, просачиваюстся сквозь пальцы, а я даже этого не замечаю и не хочу замечать, иначе они понесутся втрое быстрее и фиг их потом догонишь. Они шепчут, зовут, манят, а я не понимаю их языка, будто он мне не родной, будто кто-то там выдумал его лишь для того, чтобы посмеяться надо мной и, давясь попкорном, посмотреть, как я пытаюсь подружиться с ними и понять, чего они в конце концов от меня хотят. Кружатся в темноте, вокруг меня; я вдыхаю их и мне глючится, что я уткнулась носом в стену, за которой ничего нет. Они осыпаются мне под ноги рыжими кленовыми листями и тут же покрываются инеем, чтобы я не смогла до них дотрунутся; лежат на холодной земле, смеются, шипят и знают, что я их не понимаю; втоптать их глубже, глубже, еще глубже и спрятаться. Я слышу их противное шипение, словно змеиное; вот-вот набросятся и укусят. И я бегу, направо, нелево, куда угодно, лишь бы не вперед, потому что там стена, а они хватают за ноги, за руки, тянут к себе, а я кричу, вырываюсь и задыхаюсь, просыпаясь. Они забираются ко мне в сон и я просыпаюсь еще более уставшей, изнуренной моим подсознанием, которое тоже вцепилось в горло и не отпускает.
Они заплели в узел солнце и обмотали его изолентой. Они посыпают землю белым пеплом.
Как же я ненавижу свои слабости.